...о военщине / декабрь 2001 г.
Вы обратили внимание, как называется эта статья? Не «о военных» или «о войне». Именно о военщине. Под коей я подразумеваю всё, связанное с хождением строем, соответствующей формой и грудью четвёртого человека. Возможно, даже пятого. А также со стрельбой одних людей в других на основании индульгенций, называемых приказами.
Я не считаю себя пацифистом, отнюдь. И правило левой щеки полагаю подходящим только для некоего конкретного человека, способного принять соответствующее решение. И с уважением отношусь к ветеранам Великой Отечественной. И с автоматом, равно как и с подъёмом за 45 секунд и беготнёй в ОЗК, знаком не только благодаря урокам НВП и школьным сборам.
Но я считаю, что с тех пор, как семейство питекантропов решило собрать кого покрепче и выдать им дубины побольше, чтобы защищали от набегов соседнего племени, принципиальных изменений в армейской службе не было.
Гусарские баллады, строгость офицерской выправки, восхищённые женские лица, белоконное дефиле перед жителями очередной освобождённой территории — бог мой, как же хорошо человечество умеет оправдывать необходимость грызть друг другу глотки по геополитическим или иным причинам.
Впрочем, я не думаю, что в ближайшее время нас ожидает золотой век, когда военные станут не нужны. Хотя то, что представляют собой армии всяких мелких процветающих европейских стран, внушает надежду. Если арабы не решат, что с неверными неплохо бы покончить одним ударом, может, всё и обойдётся.
Когда-то мой отец говорил мне, что каждый настоящий мужчина должен пройти через «школу жизни», именуемую срочной службой, иначе он останется тряпкой и соплёй. После того, как очень милый и умненький, но очкастый и нескладный парнишка, сын соседей, покончил с собой в первый же месяц «учебки», не вынеся издевательств, он больше так не говорит.
...
«Мы видим людей, которые еще живы, хотя у них нет головы; мы видим солдат, которые бегут, хотя у них срезаны обе ступни; они ковыляют на своих обрубках с торчащими осколками костей до ближайшей воронки; один ефрейтор ползет два километра на руках, волоча за собой перебитые ноги; другой идет на перевязочный пункт, прижимая руками к животу расползающиеся кишки; мы видим людей без губ, без нижней челюсти, без лица; мы подбираем солдата, который в течение двух часов прижимал зубами артерию на своей руке, чтобы не истечь кровью; восходит солнце, приходит ночь, снаряды свистят, жизнь кончена.
Зато нам удалось удержать изрытый клочок земли, который мы обороняли против превосходящих сил противника; мы отдали лишь несколько сот метров. Но на каждый метр приходится один убитый.»
...об ИНОМ
наверх
|  |
|
