Серебро и чернь / 26 августа 1999 г.
«Двигаться дальше. Как страшно двигаться дальше...»
Б. Гребенщиков.
Серебро, тронутое временем, покрывается благородным черным налётом; значительно позже испорченные цивилизацией индивиды провели анализ и выяснили, что это всего-навсего окись. Впрочем, в любом веке находились люди, готовые пренебречь прекрасной царевной и заняться исследованием оставленной ею лягушачьей шкурки. Так вот, эффект показался привлекательным, и наёмные мастера принялись насекать на поверхности металла ажурную паутину, заполняя углубления тёмным сплавом и придавая клинкам и кубкам несравненный charme. Кому-то, конечно, приходилось удовлетворяться природными узорами.
Но ограничимся более известными нынешним поколениям серебряными ложками. Адская смесь мыла и нашатыря возвращает металлу первоначальный блеск, но что-то безвозвратно теряется... Само слово — чернь — остаётся лишь в лексиконе специалистов по геральдике. Потом что-то подобное промелькнуло в истории, кажется, так определяли некую часть населения. Помните? Нет, речь не о незабвенном угнетаемом пролетариате; это отдельный разговор. Я имею в виду налет, во все времена образующийся на поверхности гораздо менее благородного материала — человеческого общества.
Итак...
Недавно я прочитал в каком-то журнале статью, автор которой оптимизмом явно не отличался. По его прогнозам в ближайшие несколько [десятков] лет произойдёт окончательное расслоение общества на «интеллектуалов» и пресловутую «чернь». Десять лет назад я вспомнил бы Уэллса и признал идею как минимум не оригинальной. А вот теперь... По-моему, все предпосылки налицо!
Мы с женой живём в общежитии со времён моей учёбы в аспирантуре. Если вспомнить известный анекдот, сие «и незаконно, и нелогично». Но уж наглядно зато... О незаконности, кстати, не дают забыть омоновские рейды, периодически проводимые во имя соблюдения паспортного режима. Сколотив при помощи бесчисленных непрописанных армян сумму, достаточную для покупки пива и закуси, ребята в пятнистой форме удаляются. А мы остаёмся. И наблюдаем то, о чём я вам и хочу рассказать.
Я не согласен с тем, что человека создал труд. Человека создал язык, средство общения. Создал, не спорьте, и до сих пор является индикатором «человекообразности» его носителей. И вот в последнее время в наблюдаемой мною студенческой среде и окрестностях встаёт дыбом любая лакмусовая бумажка.
Я собираю своего рода коллекцию mots, услышанных мною в различных ситуациях. Так вот, для описания ситуации в дорогом моему сердцу общежитии замечательно подходит следующий перл моей коллекции: «Вовка, ты чё водку не пьёшь? Дурак, что ли?»...
Студенты пили всегда. Этот факт слишком банален, чтобы вызвать хоть какое-то движение в моей душе. Я поведу речь не о пьянстве.
Когда-то вальс считался чрезвычайно вульгарным танцем. В наши дни — дикий мат рассказывающего что-то студиозуса вызывает одобряющее хихиканье окружающих его девочек. Мы говорим: «Другой век, другие нравы». Абсолютно верно. Но мы забываем, что, как это ни прискорбно, одно является причиной другого. История развивается по спирали, и мы имеем возврат к констатации развращённости публики «на качественно ином уровне».
Есть много разных привычек, которым лучше не потакать. Поскольку в этом случае привычки начинают бурно эволюционировать. Сейчас я поясню более предметно.
Примерно в десятом классе я обнаружил в своём багаже так называемую «абсолютную грамотность». Где-то на третьем курсе института (6 лет спустя) я обнаружил, что это замечательное свойство организма начинает меня подводить. Элементарная человеческая лень: заметил и забыл. В прошлом году, начав задумываться о расстановке запятых при вводных словах, я понял, что дело швах, и вооружился всевозможными справочниками, но скорректировать удалось далеко не всё. Возник вопрос: почему? Раннее развитие старческого маразма? Ответ очень прост: пресловутая грамотность в своё время сформировалась большей частью благодаря чтению огромного количества книг. Они же и сгубили животинку: во взятых наугад двух томиках Ремарка эпохи борьбы с книжным дефицитом (издательство — то ли «Аквилон», то ли «Авалон») пристрастный глаз обнаружил 1730 ошибок. Половина — на уровне двоечника в начальной школе. Не понимаю, отсканировать не могли, что ли? Впрочем, и сотрудничество с корректором стоит денег. Родители: если ваш ребёнок вдруг обнаружил интерес к литературе, просмотрите несколько страниц книги, которую вы для него покупаете. Пожалуйста. Не исключено, что на первой странице вы обнаружите что-либо перекликающееся с фразой «Как я за вами соскучился!», увиденной мною на первой странице одной из книг издательства «Азбука»...
Так вот, о привычках. Всё начинается с некоторой небрежности в выражении своих мыслей (с небрежности вообще начинаются все кошмары). Школярский слэнг переходит в перманентное исключение из речи тех слов, которые в этом слэнге заменяются новообразованиями. Потом идёт «В новой проге кучу багов пофиксили». Следующий этап — «Короче чё, забухаем?» И наконец более-менее образумившийся с возрастом родитель распекает дитятю за двойку по русскому языку. Не умея подсказать, как именно ведёт себя «не» по отношению к глаголам, а уж тем более — кто написал «Доктора Живаго».
Подмена слов переходит в подмену понятий. Семантический спектр языковых единиц, сужаясь, переходит в видимое сужение лбов. Произнесите в соответствующем обществе «иметь» или «голубой» — станете объектом насмешки. Скажите «похерить» в присутствии матери вашей девушки — и вам могут отказать от дома. А вы на что рассчитывали, матерщинник!
Знаете, мне иногда кажется, что человечество спасают только многочисленные вывески и рекламные плакаты, наличие которых не даёт забыть, по крайней мере, начертание большинства букв алфавита и наиболее распространённых слов.
Господи, как мне повезло... Я родился в таком глухом месте, что при его упоминании на тупых мордах поездов междугороднего следования образуется недоумение, а самолёты, испытывающие внезапную потерю ориентации, сваливаются на крыло и устремляются к Бермудам как чему-то близкому и родному. Я родился в месте, где в школе не было ни одного приличного учителя, и они не смогли дать мне что-то такое, от чего бы я потом безуспешно пытался избавиться всю оставшуюся жизнь.
Я когда-нибудь расскажу вам об этом месте.
А сейчас мне надоело писать эту статью. Надоело потому, что в коридоре в очередной раз с рёготом и матом пронеслась парочка пьяных студентов, забрызгивая окружающих пивом. Это означает, что завтра в умывальнике придётся искать незаблёванную раковину. Все мы устаём. И ложимся спать. И хочется проснуться в Канаде... Ну когда, наконец, я получу ответ из посольства?!
Многое трудно терпеть. Можно снять квартиру, удалиться в деревню, уехать из страны... Хочется найти где-то уголок, в котором тебя не будет окружать быдло. Да уж, извините, быдло. Читайте дальше.
По роду занятий приходится много общаться. Что же я вижу?
Парочка: дама и, так сказать, кавалер. Я понимаю чудовищную неприхотливость женщин в нашей стране, она вызвана отсутствием элементарной культуры общения. Не дал по морде — уже хорошо. Вечером пришёл трезвый — праздник. С зарплатой — сказка. Да хоть пришёл, уже хорошо. А уж потом разберёмся. Рембрандта почитаем.
Две студентки общаются. Вызывает изумление требовательность досужего преподавателя. Хочет, видите ли, чтобы что-то выучили. Выясняется: английский. Вот глупый. Сколько лет вся страна учит, никак выучить не может.
Почему почти всех моих знакомых программистов зовут Димами? И облик классический: красные глаза, хроническая немытость и мозоль на заднице. Речь отсутствует. Реакция на слова «Юникс», «пиво», «Майкрософт». На последнее — очень нездоровая.
Продолжать можно до бесконечности. Только зачем? Давайте-ка каждый строить нормальное общество в одной отдельно взятой семье. По крайней мере — реальная задача. Вытянем, как думаете?
А ещё лучше попросить у Билла Гейтса в качестве гуманитарной помощи купить для нас какой-нибудь островок в тёплом море, уж мы потом отслужим. В кредит, значит. И вывести там особую породу людей, хотя бы немного соответствующих названию. А потом забрасывать их с парашютом в горячие точки...
наверх
|  |
|
